Неточные совпадения
— Он, как Толстой, ищет веры, а не истины. Свободно мыслить о истине можно лишь тогда, когда мир опустошен: убери из него все — все вещи, явления и все твои желания, кроме одного: познать мысль в ее
сущности. Они оба мыслят о человеке, о боге, добре и
зле, а это — лишь точки отправления на поиски вечной, все решающей истины…
В
сущности, это учение о Промысле оборачивается оправданием
зла.
В центре моей мысли всегда стояли проблемы свободы, личности, творчества, проблемы
зла и теодицеи, то есть, в
сущности, одна проблема — проблема человека, его назначения, оправдания его творчества.
Дух времени, обоготворенный Гегелем, в
сущности, всегда заключает в себе обманное и
злое начало, потому что время в известном смысле есть обман и
зло.
Меня возмущало освящение «эмпирической» действительности, действительности государственной, бытовой, внешне церковной, как будто за
злой эмпирикой стоит добрая
сущность.
Человек, одержимый
злой страстью, в
сущности, одержим силой, чуждой ему, но глубоко вошедшей в него и ставшей как бы его природой.
Мы узнали при этом, что наш ежедневно обновляющийся сосед в
сущности очень
злой скаред и мучитель.
В
сущности, как я убедился впоследствии, это был человек не
злой, скорее добрый.
Он видит, что
зло существует, и желает, чтобы его не было; но для этого прежде всего надо ему отстать от самодурства, расстаться с своими понятиями о
сущности прав своих над умом и волею дочери; а это уже выше его сил, это недоступно даже его понятию… и вот он сваливает вину на других: то Арина Федотовна с заразой пришла, то просто — лукавый попутал.
Надо сказать, что этот
злой фейерверк пускался всегда с таким расчетом, чтобы Пуп его услышал. Он слышал, злился, портил себе кровь и характер, и, в
сущности, нельзя было понять, за что взрослые балбесы травят несчастного смешного человека.
Рассуждения всех светских писателей, как русских, так и иностранных, как ни различен их тон и манера доводов, все в
сущности сводятся к одному и тому же странному недоразумению, именно к тому, что учение Христа, одно из последствий которого есть непротивление
злу насилием, непригодно нам, потому что оно требует изменения нашей жизни.
Можно находить, что ответ, данный Христом, неправилен; можно выставить на место его другой, лучший, найдя такой критериум, который для всех несомненно и одновременно определял бы
зло; можно просто не сознавать
сущности вопроса, как не сознают этого дикие народы, но нельзя, как это делают ученые критики христианского учения, делать вид, что вопроса никакого вовсе и не существует или что признание за известными лицами или собраниями людей (тем менее, когда эти люди мы сами) права определять
зло и противиться ему насилием разрешает вопрос; тогда как мы все знаем, что такое признание нисколько не разрешает вопроса, так как всегда есть люди, не признающие за известными людьми или собраниями этого права.
Развращает, озлобляет, озверяет и потому разъединяет людей не воровство, не грабеж, не убийство, не блуд, не подлоги, а ложь, та особенная ложь лицемерия, которая уничтожает в сознании людей различие между добром и
злом, лишает их этим возможности избегать
зла и искать добра, лишает их того, что составляет
сущность истинной человеческой жизни, и потому стоит на пути всякого совершенствования людей.
Что же тут отличного, посудите сами. Если бы у людей были такие же крылья, как у мух, и если бы поставить мухоловки величиной с дом, то они тпопадались бы точно так же… Наша Муха, наученная горьким опытом даже самых благоразумных мух, перестала совсем верить людям. Они только кажутся добрыми, эти люди, а в
сущности только тем и занимаются, что всю жизнь обманывают доверчивых бедных мух. О, это самое хитрое и
злое животное, если говорить правду!..
Потом, пожалуй, помирюсь с ним и выпью «на ты», но что всего было
злее и обиднее для меня, это, что я тогда же знал, знал вполне и наверно, что ничего мне этого, в
сущности, не надо, что, в
сущности, я вовсе не желаю их раздавливать, покорять, привлекать и что за весь-то результат, если б только я и достиг его, я сам, первый, гроша бы не дал.
Я просто баловством занимался и с просителями и с офицером, а в
сущности никогда не мог сделаться
злым.
Но весьма немногие из тогдашних сатир брали
зло в самой его
сущности; немногие руководились в своих обличениях радикальным отвращением к крепостному праву, в какой бы кроткой форме оно ни проявлялось.
Полицмейстер после моих сравнительно спокойных объяснений понял это, а сообразив вдобавок, что мы не подследственные и не высылаемые, а, наоборот, «возвращаемые», он и совсем махнул рукой. Женщинам нашли большую камеру, меня с спутником отвели в «подследственное». Не
злой и не глупый по натуре, тобольский полицмейстер был, в
сущности, благодарен мне за спокойное разъяснение положения, которое помешало ему сделать бесполезную и ненужную жестокость. Поэтому, провожая нас, он пожал мне руку и сказал...
Такова была семейная нравственность, таковы отношения между людьми, в
сущности не
злыми и но бесчестными.
Милый серый дог моего детства — Мышатый! Ты не сделал мне
зла. Если ты, по Писанию, и «отец лжи», то меня ты научил — правде
сущности и прямоте спины. Та прямая линия непреклонности, живущая у меня в хребте, — живая линия твоей дого-бабье-фараоновой посадки.
Если люди не занимаются исследованиями, а если и занимаются ими, но не успевают в них, то пусть они не отчаиваются и не останавливаются; если люди не расспрашивают просвещенных людей про сомнительные вещи, которых они не знают, а если, и расспрашивая, они не делаются более просвещенными, — пусть они не отчаиваются; если люди не размышляют, а если и размышляют, но не могут ясно понять, в чем
сущность добра, — пусть они не отчаиваются; если люди не различают добра от
зла, а если и различают, но не имеют ясного о нем представления, — пусть они не отчаиваются; если люди не делают добро или, если и делают, не отдают ему всех своих сил, — пусть они не отчаиваются: то, что другие сделали бы в один раз, они сделают в десять; то, что другие сделали бы в сто раз, они сделают в тысячу.
Так что, в
сущности, все эти считающиеся столь важными вопросы — все сводятся к одному: разумно или неразумно и потому нужно ли или не нужно воздавать
злом за
зло?
2 είς την έξαμέρων, с. 4, 5: в рус. пер. творения св. Василия, ч. I, стр.29, ел.: «
Зло не живая и воодушевленная
сущность, но состояние души, противоположное добродетели и происходящее в беспечных чрез отпадение от добра.
Итак, мыслимое по противоположности с добром по
сущности не существует, так как что не существует само в себе, то не существует совсем; следовательно,
зло есть не бытие, а отрицание бытия» (In eccles.
По определению св. Максима Исповедника, «
зло и не было и не будет самостоятельно существующим по собственной природе, ибо оно и не имеет в сущем ровно никакой
сущности, или природы, или самостоятельного лика, или силы, или деятельности, и не есть ни качество, ни количество, ни отношение, ни место, ни время, ни положение, ни действие, ни движение, ни обладание, ни страдание, так чтобы естественно созерцалось в чем-либо из сущего, и вовсе не существует во всем этом по естественному усвоению; оно не есть ни начало, ни средина, ни конец».
«Итак, мыслимое по противоположности с добром по
сущности не существует, так как что не существует само в себе, то не существует совсем: следовательно,
зло есть не бытие, а отрицание бытия. Мы понимаем
зло не как нечто самостоятельное в нашей природе, но смотрим на него, как на отсутствие добра» [См. Несмелое, цит. соч. 407–410, 500.].
Но, в
сущности, в первом случае
зло бессмысленно, и не оправдан мир, в котором появилось
зло.
Суббота для человека, а не человек для субботы — вот
сущность великой нравственной революции, произведенной христианством, в которой человек впервые опомнился от роковых последствий различения добра и
зла и власти закона.
Для буддизма, в
сущности, существует только физическое, а не нравственное
зло.
Похоть сладострастия не есть, в
сущности, страсть и не знает сладости, это мир, в котором первичная, онтологическая по своему значению страсть охлаждена и заменена страстями-фантазмами, не знающими утоления и ввергающими человека в дурную бесконечность
злого алкания.
Если дьявол целиком подчинен Богу и является орудием Божьего Промысла, если Бог пользуется дьяволом в своих благих целях, то, в
сущности,
зла не существует.
Традиционная теодицея, в
сущности, совсем не разрешает проблему
зла.
«Добрый», сам того не замечая, в
сущности, хочет мстить «
злому», хотя бы эта месть была совсем не кровавой.
Воля к
злу, в
сущности, беспредметна, и победить ее можно лишь волей предметной, направленной к ценному и божественному содержанию жизни.
Кира Дергунова, ужасная лентяйка и в поведении не уступающая Бельской, была самой отъявленной «мовешкой». На лице ее напечатаны были все ее проказы, но, в
сущности, это была предобрая девочка, готовая поделиться последним. Да и шалости ее не носили того
злого характера, как шалости Бельской. На Рождество она осталась в наказание, но нисколько не унывала, так как дома ее держали гораздо строже, чем в институте, в чем она сама откровенно сознавалась.
Коммунисты в
сущности совсем не хотели, чтобы война не состоялась, они только хотели внедрить в сознание масс, что война капиталистических государств есть то страшное
зло, которое сделает возможным и необходимым восстание против этого
зла.
Такая рационализация принуждена все считать справедливым и, в
сущности, отрицает существование
зла.
В
сущности, старохристианский, православный и католический, угол зрения на мир исключает возможность борьбы со
злом в мире, с неправдой и несправедливостью в миропорядке, ибо мирочувствие это признает лишь грех и его роковые последствия, но не признает противостоящего человека
злу, несправедливости в земных положениях людей, в строе жизни.
Так что, вникнув в
сущность свойств души человеческой, мы увидим, что она такова, что отвечание
злом на
зло заставляет ее страдать, и напротив, отвечание любовью на
зло дает высшее доступное ей благо.
Повсюду земства требуют больших сумм, администрация же считает их преувеличенными и излишними и или отказывает, или сбавляет их. Администрация жалуется на то, что земства увлекаются общим настроением и, не вникая в
сущность дела, не мотивируя, пишут жалобные литературные описания нужды народной и требуют огромные суммы, которые правительство не может дать и которые, если бы и были даны, принесли бы больше
зла, чем пользы.
Закон дан через Моисея, а благо и истина — через Иисуса Христа (Иоан. I, 17). Учение Христа есть благо и истина. Прежде, не зная истины, я не знал и блага. Принимая
зло за благо, я впадал во
зло и сомневался в законности моего стремления ко благу. Теперь же я понял и поверил, что благо, к которому я стремлюсь, есть воля отца, есть самая законная
сущность моей жизни.
— Нет; она продала ему свое прекрасное тело и, наверное, не обещала отдать свою душу. Ты различай между я и мое: я — это я в своей
сущности, а тело мое — только моя принадлежность. Продать его — страшная жертва, продать свою душу, свою правду, обещаться любить другого — это гораздо подлее, и потому Марчелла делает меньшее
зло.